Самые незащищенные

Близится 1 июня, День защиты детей.
Странно: в календаре нет дня защиты женщин, нет дня защиты продавцов или, скажем бухгалтеров, а вот день защиты детей есть. Хотите знать, почему? Тогда вглядитесь, и вам откроется картина ужасающей по глубине незащищённости наших детей. Саратов, мой родной город, некогда претендовал на звание «столицы Поволжья». Но ему не суждено ею стать. Степень развитости общества определяется тем, как оно относится к старикам, детям, инвалидам и бездомным животным. Старикам в России создаются условия униженно-просящего состояния. Бездомных животных отстреливают. А дети и инвалиды, а в особенности дети-инвалиды вообще игнорируются.

Вы часто гуляете по городу? Я тоже. Что вы замечаете? На каждом свободном пятачке, в парках и сквериках как сорняки множатся торговые павильончики и ларьки. Им никакой экономический кризис не помеха. А вот оборудованных детских площадок практически нет, ведь детские площадки не приносят прибыль.

Вы когда-нибудь считали, чего больше в вашем городе – казино или детских театров? А как вам цены на детские развлечения? Пять минут прыжков на батуте в парке стоит 70 рублей! Лично я не знаю ни одного ребёнка, которому пяти минут достаточно, чтобы повеселиться вдоволь, только вот заплатить за ещё пять минут рука не поднимается.
Вы обратили внимание, сколько в городе фитнес-салонов? А сколько детских спортивных секций? Да и в сфере дошкольного образования не всё так безупречно.
Для малышей до 5 лет курсов мало, и они не отличаются разнообразием: художественно-эстетические занятия, невразумительные бессистемные «курсы раннего развития», подготовка к школе, английский язык – это весь выбор. Что ж, это естественно для ситуации кризиса. Детские студии, лишённые какой бы то ни было поддержки, постепенно углубляются в сферу развлечений.
А теперь вопрос для самых внимательных – сколько детей-инвалидов вы видели за неделю на улицах города? Одного? Ни одного? Задумайтесь, почему.

Мама одного из наших воспитанников, четырёхлетнего мальчика с аутизмом, признаётся, что каждая поездка в студию для неё – огромный стресс. Мальчик не умеет вести себя правильно в общественном транспорте в связи со своим заболеванием: он всегда хочет сесть на пол между сидениями в глуби салона, начинает раскачиваться и мычать. Он обращает на себя внимание пассажиров, которые реагируют всегда неадекватно – делают замечания матери, стыдят, пытаются воспитывать ребёнка. От попыток прикоснуться к нему и усиленного внимания окружающих, мальчик начинает кричать. В результате пассажиры реагируют ещё более агрессивно - возмущаются, поучают, и поэтому маме часто приходится добираться с малышом на занятие, меняя три-четыре автобуса. Она говорит: «Я же не могу повесить на шею табличку – будьте терпимы, у меня ребёнок инвалид». Но что-то мне подсказывает, что даже если она повесит такую табличку, это не решит проблему.

Дело в неприятии «инакости» в обществе. До сих пор не могу забыть случай 2-хлетней давности. Тогда я вела курс «Палитра знаний» у детей 3-4 лет, ориентированный на развитие речи и познавательных способностей через художественно-эстетические и музыкальные практики. В какой-то момент к группе присоединился мальчик с ослабленным зрением. В интеллектуальном плане он был, как остальные дети, но от рождения имел сильное косоглазие, а один глаз практически не видел. Это было заметно внешне – глаз закрывало бельмо, и ребёнок, чтобы что-то увидеть, был вынужден приближать предметы очень близко к носу. Занятие прошло, казалось бы, хорошо, но в конце одна из мам устроила скандал с требованием убрать ребёнка-инвалида с занятия. Она говорила дословно вот что: «Я в шоке! Почему вы не предупредили, что теперь к вам на занятия будут ходить ненормальные дети! В этом возрасте дети часто копируют действия окружающих, а что, если мой ребёнок станет также к носу все вещи приближать!?» Что-то объяснить этой маме было невозможно. Самое грустное, что по профессии эта женщина была…педиатром!

Врачи – это вообще моя любимая тема. Я искренне радуюсь, когда кто-то хвалит своего педиатра или невропатолога. Но чаще я вижу взгляды мам, как у побитых собак – удивлённые и полные слёз. В 50% случаев, когда мамы детей с аутизмом или синдромом Дауна приходят оформлять на комиссии инвалидность, они слышат фразу «отказ оформлять будете? Нет? Ну, подождём…» Этим специалистам-чинушам даже в голову не приходит, что родители могут любить даже таких детей – с проблемами и отклонениями в развитии.

К нам в студию водят шестилетнюю девочку с сильнейшей задержкой развития. Психиатр, услышав, что девочка начала заниматься в студии, просто расхохоталась: «С вас дерут деньги. Чего-то достичь с этим ребенком невозможно, у неё нет и не будет мыслительного процесса». За два месяца занятий девочка научилась брать и класть различные по форме предметы (поначалу она не умела даже разжимать пальцы), стала поворачивать голову на резкие звуки, научились стучать по барабану, искать «спрятанную» под платком игрушку или картинку, бросать мячик. Она перестала облизывать стены и пол, научившись слушать педагога и научилась хотя бы 10 минут самостоятельно оперировать с игрушками. Пока это элементарная игра-манипуляция – постукивать, кидать, но это вполне осмысленные действия, которым, как считалось, её невозможно научить. Мама рада – она моет посуду, а ребёнок, до того бессмысленно мотавшийся по комнате, сидит за столом и старается поставить кубик на кубик.
Вы думаете, что такое отношение у нас только к детям с тяжёлыми нарушениями интеллекта? Отнюдь.
Недавно я общалась с тринадцатилетней Ирой, у которой выдающиеся художественные способности. Ира мечтает заниматься рисованием в какой-нибудь студии или художественной школе, но у Иры ДЦП, она живёт на пятом этаже, а её инвалидная коляска не проходит в лифт. Ира почти три года не выходила из своей квартиры.

И такие случаи не единичны. Каждый месяц я поражаюсь чёрствости и бездушию взрослых, обличённых силой и властью, здоровых и полных возможностями людей. Алёшу выгнали из пяти детских студий, потому что из-за синдрома гиперактивности он не умеет долго сосредотачивать внимание. Павлик имеет изумительный музыкальный слух, но, увы, из-за проблем со зрением его отказались взять в музыкальную школу. У Андрея и Миши небольшая задержка в речевом развитии, из-за которой им не удалось найти общий язык с педагогами ряда студий раннего развития. Митю выгнали с курсов подготовки в школу, окрестив «недоразвитым» из-за его стеснительности.

Взрослым, большим и здоровым, легче спрятать, как страус, голову в песок – авось, проблема сама собой рассосётся.
Если не делать пандусы, дети инвалиды перестанут выезжать на улицы. Если установить высокую цену на билеты в театр, мы там никогда не увидим многодетные семьи. Если выгнать всех детей с задержкой речевого развития из детских студий, то не надо искать индивидуальный подход и разрабатывать новые методики развития. Если выгнать детей-аутистов из детских садов, то они глаза мозолить перестанут. И тогда можно сделать вид, что проблемы нет…. Что этих детей нет.
А они есть! Медлительные и гиперактивные, болтливые и молчуны, стеснительные и драчливые, здоровые и не очень – они есть, и им нужна наша защита. И сейчас даже больше, чем раньше, потому что появились новые опасности - равнодушие взрослых и жестокость их бездействия.
Пора, я думаю, открыть новые развивающие курсы. Нет, не для детей, а для взрослых. Курсы доброты, терпимости и понимания.

Рудова А.С., психолог, дефектолог, генеральный директор центра развивающих инновационных методик в области образования и культуры и детской студии инновационного развития "Арлекин" и мама двух замечательных детей, у которых тоже не всё идеально со здоровьем.